1937 год, арест Э.П. Берзина

 От руководителя проекта "Сайт "Зoлотодобыча" Б.Кавчика. Спасибо Марине Д., которая скинула мне на флешку книгу "Жизнь и смерть Эдуарда Берзина". Честно говоря, я не надеялся найти в ней что-либо новое для себя, так как давно занимаюсь историей российской золотодобычи и неплохо ее знаю. Оказалось, книга хорошо написана, при этом в ней много сведений, архивных документов, около двух сотен ссылок ни источники. Приведу несколько страниц из этой исторической работы магаданского журналиста. Полный текст доступен в интернете (например, здесь: https://litmir.club/br/?b=543843&p=1

Берзина арестовали 18 декабря 1937 года по пути в Москву. Когда до столицы оставалось около ста километров, поезд остановился на маленькой станции города Александров.

Секретарь Эсфирь Самойловна Лейзерова, ехавшая в том же вагоне, что и Эдуард Петрович, потом вспоминала:

«В 14 часов, когда у моей дочери был «мертвый час», я была в купе у Э.П. и где сидели Евгеньевы, и как всегда мы играли в слова. Вдруг вошел военный в форме майора НКВД.

— Кто Берзин? — спросил он.

— Берзин — это буду я, — с улыбкой ответил Эдуард Петрович.

— Нам надо с вами поговорить, остальные могут выйти, — сказал майор Гранков.

Из купе я вышла последней, медленно закрывая дверь, а глаза глядели во все сужающееся дверное отверстие. И увидела я, что у Эдуарда Петровича обе руки подняты вверх, а уполномоченный вынимает из его кармана оружие.

Все стало ясно.

— Поля, Эдуард Петрович арестован. Сейчас, видимо, придут за мной. Не будите дочку.

Я простилась с моими дорогими и ушла с пришедшим за мной Гранковым.

Мы шли втроем: Эдуард Петрович, Евгеньев и я с Гранковым и еще двумя «филерами» в штатском, а из всех окон вагонов нас провожали большие, удивленные человеческие глаза.

Это было 19/XII-37 г. в 14 часов дня.

Привели нас в комнату дежурного. Уполномоченный Гранков предложил Эдуарду Петровичу извлечь из карманов документы, бумаги, деньги, и все это Эдуард Петрович выложил на стол…

После этого Гранков, предъявив какую-то бумагу, предложил Эдуарду Петровичу снять орден Ленина и почетный значок чекиста. Эдуард Петрович начал было расстегивать гимнастерку, но вдруг, как-то изменившись в лице, сказал:

— Нет, я этого не могу сделать. Снимайте сами, коль на это имеете право.

Когда Гранков бесцеремонно выполнил это, Эдуард Петрович как-то сразу поник, посмотрел в мою сторону глазами, полными страдания, развел руками, пожал плечами:

— Зефирь, — так называл он меня, — я ничего не понимаю, — и тяжело опустился на стул.

В 5 часов вечера нас посадили в почтовый вагон. Света в вагоне не было. Гранков достал из кармана свечу (какая предусмотрительность!) и поставил ее на столик, отделявший меня от Берзина.

Нам было разрешено, если мы хотим, поговорить. Эдуард Петрович немедленно воспользовался «милостивым» разрешением:

— Я знаю, ты страдаешь за Воробышка (так называли мою дочь Милочку), но ведь и у меня дети. Я сам ничего не понимаю. Я только прошу тебя — верь мне.

— Я верю Вам, — ответила я.

Это вера в Эдуарда Петровича и держала меня в самые страшные годы испытания, а их на мою долю досталось больше, чем, казалось бы, мог вынести один человек, да еще женщина. Я ни на миг не усомнилась в большевистско-ленинской сущности Эдуарда Петровича. Эта безусловная вера в него, в невозможность какого-либо преступления с его стороны помогла мне со спокойной совестью и гордо поднятой головой пройти через все, отчего и сейчас — много лет спустя, просыпаешься в холодном поту.

…Привезли нас на Лубянку. Евгеньева увели тотчас же. Эдуард Петрович снял свою меховую шапку, и капли пота — крупные, как горох, катились со лба по его лицу.

Сдав дежурному ордера на арест, Гранков обратился к нам:

— Можете проститься.

Эдуард Петрович подошел ко мне, обнял и поцеловал в лоб.

Тут нас и развели по разным камерам. И больше никогда я его не видела».

Вдова Берзина Эльза Яновна по-своему вспоминает об этом дне:

«19 декабря я с дочкой поехали встречать Эдуарда Петровича на вокзал на новой машине ЗИМ-101, которая Эдуарду была подарена правительством, и он еще на ней не ездил. Она стояла у нас в гараже в Москве.

Вот в тот день 19 декабря мне из НКВД позвонили, сказали, что, так как у Эдуарда Петровича шофер с собой, то они пришлют шофера, чтобы привезти Эдуарда домой с вокзала. Когда приехали на вокзал, то узнала, к нашей досаде, что поезд опаздывает.

Когда, наконец, долгожданный поезд пришел к перрону, вижу — выходит шофер Ян с семьей и на мой вопрос «Где Э. П.?» сказал, что он, секретарь Лейзерова и Евгеньев — начальник финчасти задержаны в Александровске.

Я с Мирдзой молча повернулись и пошли с ужасом в душе под недоумевающими взглядами встречавших Эд. П. Когда сели в машину, увидела, что впереди, рядом с шофером, сидел какой-то незнакомый человек.

Когда приехали домой, то дома с нетерпением ждали нас Петя и бабушка — мать Эд., и еще в квартире находились двое незнакомых людей, которые сказали, что они явились, чтобы делать обыск. Мы все были так ошеломлены этим, что мы только наблюдали, с какой тщательностью делали обыск. Они положили в чемодан альбом с фотографиями — память о фронте, фотоаппарат, коробочку с памятными Эд. вещичками, кое-какие бумаги с письменного стола, шашку, не помню что еще.

Я никак не подозревала, что меня арестуют. Но когда после обыска сказали, что они меня должны арестовать, чтобы я оделась — это была для меня очень тяжелая минута: оставить так беспомощных детей и старую нашу бабушку, мать Эд., на произвол судьбы без средств.

Уходя, я старалась не выказывать свое горе. Успокаивала их, что скоро вернусь, чтобы не беспокоились. Последние слова Пети были:

— Мама, я тебя найду.

…Вот так закончилась наша с Эд. жизнь. Мне было 42 года, ему 44».

А вот как вспоминала свои мытарства в связи с арестом Берзина его дочь Мирдза.

«Осенью мы ждали папу домой. Я разучивала на рояле его любимую «Элегию» Масснэ, но почему-то приезд папы все откладывался, и вот, наконец, мы получаем телеграмму, что папа едет домой.

19 декабря 1937 мы поехали его встречать на вокзал и узнали, что он в дороге арестован. Поехали домой. Дома были уже сотрудники НКВД, которые после обыска увезли маму.

Мы остались втроем: я, брат и бабушка (папина мать). Через десять дней насильно забрали брата в детский дом, даже не дав нам проститься. Мы остались вдвоем в большом полупустом доме, так как учреждение, занимавшее весь второй этаж и часть первого этажа, отсюда выехало.

Представьте себе двухэтажный особняк в довольно глухом переулке. В нем, кроме меня и бабушки — никого. Дом отапливался одной общей печью из подвала, которая в один присест глотала кубометр дров. Работу истопника выполнял дворник, живущий тут же во дворе, но он был тоже арестован. Топить было некому, да и топлива не было, поэтому холод был ужасный в доме. Во дворе дома была еще будка, в которой находился милиционер, следивший, чтобы посторонние не заходили во двор. Учреждения не стало — не стало и милиционера. Страшно стало в нашем доме.

Во дворе намело много снегу. Старые липы угрюмо бросали тень на дом, в саду в тени кустов мне, когда я проходила через двор, мерещились силуэты людей и чудовищ.

В школу я ходила с замиранием сердца. Еще никто не знал о нашей беде, но потом пришлось сказать, так как за братом пришли из детского распределителя и нужно было объяснить его отсутствие.

Наступил Новый Год. Девочки из школы пришли от имени директора просить, чтобы я пришла на елку в школу. Настроение было подавленное. В этот день было очень холодно, я замерзла, и поднялась температура.

Истопили печь только в кухне. Там спала бабушка. Я спала в комнате в холоде. 31-го, напившись горячего чая, мы с бабушкой, пожелав друг другу всяких благ, легли в свои постели. Бабушка быстро уснула в тепле, а мне не спалось. Я накрылась всеми одеялами, какие только были у нас. Но все равно было холодно, и в голову лезли разные мысли, главное — обида. Обида за все, за родителей, брата, которого насильно забрали в детский дом, за исключение из комсомола.

…Мне с бабушкой очень тяжело было жить. Не имея специальности, я с трудом устроилась в поликлинику регистраторшей. Бабушка от горя потеряла рассудок. В больницу ее не брали, когда узнавали, что дети ее арестованы. Кроме папы были еще арестованы его брат и сестра, моя мама. Брат в детдоме. Это на ней тяжело отразилось.

В 1939 г. нас выселили в маленькую комнатку на 5 этаже. Бабушка не могла выйти на воздух, так как у нее сильно болели ноги, и она часами сидела у окна, и ей все мерещилось, что кто-то из ее детей идет домой».

———————

… Руководствуясь статьями 319 и 320 УПК РСФСР, Военная Коллегия Верхсуда СССР ПРИГОВОРИЛА:

Берзина Эдуарда Петровича лишить воинского звания — «дивинтендант» и подвергнуть высшей мере наказания — расстрелу с конфискацией имущества. Приговор окончательный и в силу постановления ЦИК СССР от 1/XII-34 г. подлежит немедленному исполнению.

Председательствующий: корвоенюрист Матулевич

Члены: диввоенюрист Иевлев,

бригвоенюрист Романычев.

Секретарь: военюрист 1 ранга Костюшко».

Вслед за притвором в архивное дело вшит небольшой листок размером в одну четвертую часть стандартного формата А4 со следующим текстом:

СПРАВКА

Приговор о расстреле Берзина Эдуарда Петровича приведен в исполнение в гор. Москва 1.VIII.1938 г. Акт о приведении приговора в исполнение хранится в Особом архиве 1-го спецотдела НКВД СССР, том №3, лист № 235.

Нач. 12 отделения 1 спецотдела НКВД СССР лейтенант госбезопасности Шевелев».

Путем просмотра автором книги списков расстрелянных выявлено, что тело Берзина после расстрела было вывезено на окраину Москвы — на спецобъект «Коммунарка», где вместе с другими трупами расстрелянных сотрудниками НКВД сброшено в общую яму. Его останки в настоящее время находятся там.

После смерти Сталина в 1956 году архивно-следственное дело Э.П.Берзина было направлено для пересмотра и Главную военную прокуратуру СССР. После пересмотра дела Э.П.Берзин полностью реабилитирован (в книге К.Николаева приведены документы пересмотра дела).

Об авторе. Кирилл Борисович Николаев (род. 16.10.1931 г.)  — журналист, киносценарист, историк-исследователь. Доктор филологических наук.

В Магадане проработал сорок лет. Как журналист объездил всю Колыму и Чукотку, бывал в Якутии и на Камчатке. Затем работал старшим научным сотрудником в Северо-Восточном комплексном научно-исследовательском институте Дальневосточного отделения Российской Академии наук.

Автор восьми книг и пяти сценариев документальных фильмов. Киносериал «Колыма» по его сценарию получил первые премии на международных кинофестивалях в Борнхольме (Дания) и Лейпциге (Германия). В России «Колыма» показана по трем центральным телеканалам. В настоящее время киносериал доступен в Интернете.

Над книгой «Жизнь и смерть Эдуарда Берзина» работал двадцать лет.

------------------------

-0+1

• Содержание сайта
• Комментарии
• Главная страница