Глава восьмая из книги: «Сага о великой золотой лихорадке на Аляске, рассказанная автору его отцом, Графом Георгом Хьялмаром аф Форселлесом»
Бушевала буря, угрожая все разрушить.
Работы на Балто-Крик шли своим чередом. Граф регулярно наведывался в Ном. Его путь проходил через сплошь засыпанные песком горы Глейшер-Маунтинз, в которых он всегда делал привал, останавливаясь почти в одном и том же месте. И всякий раз чутье опытного золотоискателя подсказывало ему, что там должно быть золото. Однажды он не удержался и решил это проверить. На ближайшем участке, где велись работы и который принадлежал Ч. Д. Лейну, он одолжил лопату и лоток и сделал пробную промывку. Предчувствие его не обмануло, на лотке лежало золото стоимостью почти 10 центов, а ведь он копнул сверху, глубже золота должно было быть значительно больше.
Граф нисколько не сомневался, что вся местность давным-давно поделена на участки и у них есть законные владельцы, но заявочных столбов видно не было. Только осмотревшись повнимательнее, он все же обнаружил едва заметный обгоревший пенек, который когда-то мог быть столбом. Граф предположил, что он недавно сгорел во время одного из пожаров, которые случаются летом в тундре.
Придя в Ном, Граф сразу отправился в регистрационное бюро, чтобы все выяснить. Оказалось, что этот участок принадлежал брату Магнуса Кьелсберга, Торульфу. Год назад он продал почти все свои участки, а этот оставил за собой, видимо, потому, что считал его пустым.
Граф выяснил у Магнуса, что Торульф оставил какому-то лопарю из ущелья Некула доверенность, чтобы тот мог действовать от его имени. Граф разыскал этого лопаря и договорился с ним, что возьмет этот участок в аренду. Однако, когда через неделю он шел в Ном, чтобы подписать договор об аренде, и проходил мимо участка, то обнаружил, что кто-то уже после него там успел поработать. Граф заподозрил, что это Магнус и лопарь проверили участок и теперь никакой аренды ему не видать. Увы, он оказался прав.
Все же Граф не терял надежды. Он знал, что по закону хозяин участка в течение второго года должен обязательно проработать на нем не менее десяти дней и добыть золота стоимостью не менее ста долларов. В противном случае он терял на него все права. Поэтому он и решил, что, коль скоро именно он, Граф, нашел там золото, то он получал право и на участок.
В Номе он случайно столкнулся с горнорабочим по фамилии Гульд, которого знал еще по Калифорнии, и предложил ему на пятьдесят долларов продовольствия. За это тот следующей ночью должен был вместе с Графом отправиться на Глейшер-Крих столбить участок. Гульд согласился, но Граф напрасно прождал его, он явился только утром, и от него на километр разило виски. Граф понял, что его деньги пропали, и, уже не теряя больше времени, отправился на ручей один. Придя на место, он увидел, что весь участок был обнесен двухметровыми столбами, посередине стояла палатка, а в ней сидел лопарь.
Граф начал внимательно осматривать заявочные столбы в надежде найти какую-нибудь ошибку, и нашел ее. С двух сторон столбы были слишком далеко вынесены, и за счет этого он все же смог застолбить крошечный участок прямоугольной формы. Он вкопал в песок свои столбы и пошел в Ном, чтобы зарегистрировать его.
Он назвал свой участочек «Калифорния», потому что человек, чье пагубное пристрастие к спиртному стоило Графу большего участка, был из Калифорнии.
Покончив с этим, Граф вернулся на Балто-Крик, убедился, что работы там успешно продолжаются, и, оставив все на попечение Лютцингера, двинулся на север в сторону лагеря Теллер, чтобы поглядеть на новый золотой прииск и подыскать там что-нибудь для Ч. Д. Лейна. Увы, слухи о золоте, как всегда, оказались сильно преувеличенными, и Графу пришлось возвращаться ни с чем. Он направлялся на Балто-Крик, когда Джо Джонсон, десятник одного из участков, мимо которых он проходил, поздоровался с ним и поздравил: «Вам повезло, у вас чертовски богатый участок!»
- Похоже, вы знаете больше меня, — в недоумении проговорил Граф.
- Ну как же! На вашем участке такие дела! Там уже человек сорок работает. Когда Граф добрался до Глейшер-Крик, десятник с участка Магнуса и лопаря
сообщил ему, что они купили и зарегистрировали на себя его участок. И действительно, его заявочные столбы исчезли.
Он пошел в Ном и узнал там, что и в самом деле лопарь вырвал его заявочные столбы и поставил свои, потом взял пробы грунта и, убедившись, что на клочке Графа было значительно больше золота, чем в основном участке, продал все целиком по заниженной цене и на первом же пароходе удрал из Нома.
Граф понял, что дело приняло серьезный оборот, и обратился за помощью к местному юристу Джо Стоуну, и тот, действуя в рамках закона, развесил по всему участку требования ко всем, кто там находился, покинуть его в 24 часа. Некоторых рабочих, не выполнивших этого требования, даже арестовали, но вскоре они были выпущены под залог, и работа возобновилась. Стоун объяснил Графу, что за этим стояли какие-то тузы, и тот решил какое-то время переждать.
Осенью он вернулся на свой старый участок на Энвил-Крик и начал копать там. К концу третьего дня, когда весь участок был изрыт глубокими, до самой воды, ямами, Граф понял, что там пусто.
А несколько дней спустя в Номе, в салуне «Нордерн», к нему подсел какой-то обтрепанный старикан.
— Ох, я приисков видал! — начал он. — Да копать надоело. А у тебя-то есть участки?
- Угу, — ответил Граф, — есть у меня один участок на отмели Энвил-Крик, только вот золота в нем не больно много.
- Слушай, а может, я там чего разыщу? Сдал бы ты мне его, а? Сколько запросишь?
— Да что за него возьмешь? Давай — твои девяносто процентов на два года. Граф подумал, что десять процентов от того, что сможет накопать этот старик,
хотя и сущий пустяк, но все же лучше, чем ничего. Старик надолго задумался, а потом спросил:
— А может, ты мне его совсем продашь? Сначала Граф назвал цену в пять тысяч долларов, а потом согласился на четыре тысячи, пожалев старика. Тот вдруг заторопился, и уже через полчаса все бумаги были подписаны, а Граф получил деньги.
На следующее утро он, к своему удивлению, получил записку от Яфета Линде -берга с просьбой зайти по срочному делу. Что это вдруг могло случиться? Год назад, когда Графу позарез нужны были деньги, Яфет даже не смог найти времени, чтобы встретиться с ним, а тут сам зовет.
Когда Граф пришел к нему в контору, Яфет пригласил его в свой кабинет и без обиняков приступил к делу.
— Георг, предлагаю сто тысяч наличными за твой участок на отмели Энвил-Крик, если ты, конечно, его продаешь.
Граф ушам своим не верил. Помолчав немного, он сказал Линдебергу, что уже продал его накануне вечером за четыре тысячи одному старику-старателю. Линдеберг рассмеялся.
— Да, Георг, здорово тебя надули, — сказал он с сожалением, помолчал, а потом рассказал все по порядку- Дело было в том, что фирма «Нордленд Майнинг Компании напала на богатую золотую жилу, которая пролегала как раз под участком Графа. Понимая, что он может что-нибудь заподозрить и заломить большую цену, если обратиться к нему напрямую, хозяева компании пошли на хитрость.
— Ты, конечно, и не догадываешься, кто был тот шустрый старикашка? — поинтересовался Линдеберг и продолжил: — Золотой король, управляющий «Норд-ленд», только переодетый.
Что поделаешь? Граф, как всегда, смотрел на жизнь философски. Такие фокусы не были редкостью на Аляске, и, кроме того, у него еще оставался участок на Балто-Крик, и добыча там шла своим чередом. Однако это было не совсем так, и на Балто-Крик его подстерегала неприятность. Дело в том, что он застолбил этот участок в свою первую зиму на Аляске и тогда из-за сильных морозов отмерил вместо разрешенных 400 метров всего 300.
И вот теперь весь этот участок был перемыт. Правда, сезон оказался совсем неплохим, ведь они с Йоргенсоном заработали по 18 тысяч долларов на брата. Поэтому, когда какая-то горнодобывающая компания, которая скупала подряд все участки в долине Балто-Крик, попросила Графа продать этот участок и предложила за него всего полторы тысячи долларов, Граф согласился. Он только поставил условие, что подпишет бумаги не раньше, чем сожжет все промывочное оборудование, чтобы из золы выбрать золото, которое попало в щели и трещины.
Тут начал возражать Йоргенсон, он счел предложенную сумму незначительной, ведь это было одно-единственное горное предприятие, в котором он был компаньоном. Только благодаря его упрямству цену подняли до семи тысяч долларов. Для него и для Графа это была очень неплохая сделка, ведь участок и на самом деле был выработан, и компания покупала его только для того, чтобы удобнее разместить свое промывочное оборудование.
Участок был продан, Граф вернулся в Ном и снял комнату в салуне «Дискавери», он решил позволить себе небольшой отдых. Тогда же он купил участок в кварцевой жиле на ручье Хукер-Крик и нанял двух рабочих. Между тем приближалась зима, и Графу нужно было подумать о каком-нибудь пристанище. В поисках подходящего жилья он повстречался с братьями Куперами. Оказалось, они только что продали все свои участки Ч. Д. Лейну за триста тысяч долларов.
Теперь они собирались возвращаться на юг, чтобы купить себе хорошую ферму и обосноваться на ней. Они предложили Графу воспользоваться их освобождавшейся хижиной. На самом деле это была не обычная грубо сработанная бревенчатая хижина с одной-единственной комнатушкой, а превосходный каркасный дом, состоявший из двух комнат и кухни, с настоящими окнами, ковриками на полу и кроватями. Это были настоящие графские покои. В этом доме Граф пережил большой номский шторм. Вот что он вспоминал об этом событии тридцать лет спустя:
«Это началось утром двенадцатого сентября. Налетел страшный ветер. Он обрушился на юрод с такой силой, что в хижинах скрипели бревна, из которых они были сложены. Стоявшие на рейде грузовые пароходы моментально снялись с якорей, ушли из гавани и успели укрыться с подветренной стороны острова Следж. Маленьким парусникам пришлось остаться, ведь стоило им только поднять паруса, как их тотчас бы выбросило на берег. Их капитанам ничего другого не оставалось, как бросить сдвоенные якоря и отправить команду в шлюпках на берег.
Мы и раньше частенько задумывались, что станет со всеми хижинами, которыми был застроен весь берег до самой воды, когда начнутся осенние штормы. Дело в том, что в Номе было уже порядка тридцати пяти тысяч жителей, и спекуляция земельными участками для жилой застройки процветала. Участки разбили до самой линии прибоя, ведь это было летом, когда океан совершенно спокоен и так привлекателен для бывших фермеров и других выходцев из внутренних районов страны, никогда раньше и в глаза не видевших моря».
Теперь же разъяренное море показало, на что оно на самом деле способно и чего стоили все эти участки. Бушующие валы поднимались все выше и выше и обрушивались на берег далеко за отметкой полной воды. Всем, кто жил на берегу, пришлось спасаться бегством. Гигантская волна сокрушила самый крайний дом, как спичечный коробок, следующей волной снесло еще два дома. Волны захлестывали берег все дальше и дальше, смывая даже песок, каркасные дома рассыпались, словно карточные домики. Откатываясь назад, вспененная вода уносила с собой обломки. Все, что было на берегу, вплоть до первой городской улицы, смыло в море.
Проклятья оставшихся без крова людей доносились до противоположной стороны улицы, где Георг и его друзья стояли и наблюдали за тем, как штормовые волны уничтожали все на своем пути. Люди проклинали и море, и тех, кто прельстил их прибрежными участками. Ведь они приплыли в Ном, переполненные радужными мечтами о золоте и богатстве, и вот на их глазах ветер и море лишили их всего; что у них было.
К середине дня шторм усилился. До того времени парусные суда, оставшиеся в гавани, выдерживали удары стихии, но теперь их якорные цепи начали рваться. Одну за другой шхуны срывало с места и несло к берегу. То и дело раздавались возгласы:
— Смотри, вон «Сигал» сорвало, и «Мэйфлауэр» тоже.
Огромные волны подхватывали эти суда и выбрасывали их на берег с такой силой, что они разбивались в щепки. Вместе с их обломками в бушующем море оказывались банки с консервами, ящики с картофелем, свиные туши, бочонки с виски и бочки с керосином. Рискуя жизнью, люди кидались в воду, чтобы вытащить хоть что-нибудь.
Один немец выкатил из воды бочонок с виски прямо к ногам Графа и предложил купить его. Внутри бочонка булькала жидкость, и он казался полным, но Георг отрицательно покачал головой. Он был слишком увлечен угадыванием, какой корабль разобьется о берег следующим. Бочонок купил стоявший рядом с ним старатель, а немец сразу исчез в толпе. Бочонок тут же открыли — в нем оказалась морская вода. Всеобщая неразбериха и хаос создали идеальные условия для любителей половить рыбку в мутной воде.
Шторм продолжался, и вскоре в гавани осталось всего лишь одно судно — «Дженерал Скукам». Это было крепкое судно с полным парусным оснащением, груженное досками. Друзья прекрасно знали, что у «Дженерал Скукам» крепкие цепи и мощные якоря, но могло ли оно выдержать такой шторм? Зрители отчаянно спорили, ставки росли.
— Ставлю пятьдесят долларов, что оно выдержит, — воскликнул Георг.
— Принимаю, оно не продержится и пяти минут, — прокричал в ответ Малыш Ларсен.
— Если вам деньги девать некуда, спорю на сотню, — подключился Тэкс Ри кард. Никто не остался в стороне, разве можно было упустить такую редкую возможность? Все вокруг спорили, выдержит шторм «Дженерал Скукам» или нет.Время шло, корабль оставался на месте, и уже начинало казаться, что с ним ничего не случится. Наступил вечер, стемнело, корабль все держался.
— Ребята, пошли в «Северный», — предложил Тэкс. — Похоже, что ночью ничего не произойдет. Давайте лучше посидим, выпьем, отдохнем.
Все охотно согласились, и вскоре они уже сидели в салуне, и обсуждали шторм. Около девяти часов вечера с берега донесся звук удара невероятной силы. Это был корабль «Дженерал Скукам». Простившись со своими якорями, он вдребезги разбился о берег.
То, что они увидели утром, напоминало двор лесопилки. Это было все, что осталось от красавца-парусника. Шторм прекратился, волны утихли. Повсюду валялись обломки разбившихся судов, содержимое грузовых трюмов, домашняя утварь из смытых штормом домов, бочонки с виски и ящики с продовольствием. Один дом удивительным образом уцелел, хотя и был смыт, и теперь слегка покачивался на глади успокоившегося моря. На его стене вдоль края крыши большими черными буквами было написано «Салун Риверсайд» («Прибрежный»). Он стал жертвой Снейк-Ривер, которая во время шторма превратилась в бешеный поток, вышла из берегов и смыла все на своем пути, включая и этот салун, веселые деньки которого были уже в прошлом.
Люди ходили по берегу и подбирали продовольствие, домашнюю утварь, не обращая ни малейшего внимания на лежавшие кругом горы досок. В самом деле, зачем строить до&, если нет работы и нечего есть?! Ном был полон недовольных, разочарованных людей. Сотни остались без крыши над головой, тысячи слонялись без работы. Люди лишились всего, а ведь не за горами была зима. Смогут ли они пережить ее? В городе возникла реальная угроза голода.
Подобные жесточайшие штормы нередко случаются в тех краях весной и осенью. Причиной столь разрушительных последствий в этот раз была полная неподготовленность людей. Немало народу погибло, никто так никогда и не узнает точное число жертв. Известно только, сколько пропало без вести кораблей вместе с экипажами. Мало того, весь город к тому же остался без топлива. Большую часть запасов угля, заготовленных на зиму, около десяти тысяч тонн, смыло в море, и времени для их пополнения уже не было.
Угрожающие размеры приняла преступность. Грабежи и убийства стали обычным явлением. Из остатков банды Взмыленного Смита возникла новая преступная шайка. Банда Аллена терроризировала всю округу. Все больше людей от отчаяния шло на преступления и становилось вне закона.
Каждый день в Ном доставляли завернутые в палатки тела убитых, почти все с разможженными черепами. Иногда погибших находили полуобнаженными, изрешеченными пулями. Как-то за день Георг насчитал семнадцать убитых. Жизнь людей, вынужденных ночевать в палатках, подвергалась постоянной опасности. Любой прохожий мог запросто подойти, разможжить голову спящему и забрать из палатки все, что угодно.
У одного из приятелей Графа, Пита Ларсона, неподалеку от Нома был золотой прииск «Клирли-Крик». Пит сам трудился на этом участке и намыл золота на многие тысячи долларов. В один прекрасный день он решил отвезти это золото в Фэрбенкс. Навьючив длинные тяжелые мешки на свою единственную лошадку, он отправился в путь. Стояла осень, было холодно, небо сплошь затянули серые тучи, но для Пита все это не имело никакого значения.
Он привык к полной лишений и тяжкого труда жизни на суровых просторах Аляски, и сейчас шел легко и радостно. Ведь все, что ему пришлось пережить, было с лихвой вознаграждено, теперь он был богат, и все остальное не имело никакого значения. По узкой каменистой тропе, петлявшей через густую чащу, Пит шел в Фэрбенкс, а мысли его унеслись далеко-далеко, в благодатную Калифорнию, где всегда стоит прекрасная погода, шумят великолепные апельсиновые рощи, цветут вишневые сады. Он видел спелые гроздья винограда, горы душистых персиков, свежих аппетитных устриц, ароматных, только что поджаренных цыплят... Внезапно его грезы были прерваны самым грубым образом.
Чей-то голос вдруг скомандовал из-за деревьев: «Руки вверх!» Вслед за этим грянул оглушительный выстрел. Пит не успел поднять руки так быстро, как того хотел бандит. Его обожгла сильная резкая боль, он потерял сознание и упал.
Вскоре он очнулся и осмотрелся. Тяжелые кошели с золотом исчезли, а вместе с ними и все мечты о богатом, плодородном крае, в который он так стремился. Теперь у Пита не было ничего, кроме вьючной лошади, которая стояла рядом и смотрела на него большими грустными глазами, и двух монет по пять и двадцать долларов, которые и спасли ему жизнь. Монеты лежали в жилетном кармане: в них, к счастью, угодила пуля и, изменив направление, отлетела в сторону, а монеты от удара вдавились под кожу живота, не повредив внутренних органов.
Не обращая внимания на кровь, Пит извлек монеты из-под кожи, подполз к большому камню, прислонился к нему спиной и стал ждать. Спустя час на тропе показались двое золотоискателей, тоже следовавших в Фэрбенкс. Они подняли Пита, усадили на свою лошадь и отвезли в Фэрбенкс, в больницу.
Нападение на Пита Аарсона потрясло всю внутреннюю Аляску и оказалось первым в целой серии аналогичных преступлений. Нападения на золотоискателей совершались в лесах между ручьем Клирли-Крик и Фэрбенксом. Теперь старатели не решались путешествовать по лесам в одиночку, предпочитая двигаться целыми караванами.
Однако всегда находились смельчаки, которые, бравируя своей храбростью, отправлялись в дорогу без попутчиков и становились жертвой бандита. Единственной приметой, которую могли сообщить подвергшиеся нападению золотоискатели, было то, что на грабителе была синеватая брезентовая парка, а на голове капюшон из такого же материала с прорезями для глаз. В то время брезентовая парка была обычной одеждой жителя Аляски, поэтому такая примета мало что давала полиции.
Из-за этой брезентовой парки грабителя прозвали «Человеком в синей парке», а слухи о его нападениях поползли по Аляске. Злоумышленник работал по-крупному: он грабил сразу на несколько миллионов долларов. Полиция Фэрбенкса сбилась с ног, тщетно пытаясь выследить и схватить преступника.
В то время начальником полицейского управления Фэрбенкса был некто Доули. Уже не единожды получал он выговоры от начальства из «48 нижних»1 за то, что так долго не мог поймать преступника. За помощь в поимке «Человека в синей парке» была даже обещана большая награда — 20 тысяч долларов, несколько раз поисковые группы прочесывали леса, все было безрезультатно.
Между тем Пит Ларсон снова принялся за работу на своем участке. Хорошо, что он не продал его, как собирался, теперь, после ограбления, ему пришлось начинать все сначала. Однако работа не мешала ему быть одним из самых рьяных участников поисков «Человека в синей парке».
Как-то раз, будучи в Фэрбенксе, Пит зашел в салун и встретился там с начальником полиции Доули. Как обычно, Ларсон поинтересовался у него, не удалось ли узнать чего-нибудь нового, что могло бы помочь скорее схватить бандита, но Доули только развел руками.
— Я знаю о нем только то, что он носит синюю парку,— хмуро проговорил Доули, — точно в таких ходит полгорода, не одевать же на всех наручники. Беда в том, что этот мерзавец работает в одиночку, никто никогда его не видел в лицо.
Слушая Доули, Ларсон взглянул в окно и увидел, как по улице поднимался высокий, худощавый человек с двумя туго набитыми мешками золота. Доули тоже его заметил и рассмеялся:
- Вот, пожалуйста, посмотри, на нем тоже брезентовая парка. Что же я должен его за это посадить за решетку?
- А почему бы и нет? Может, стоит узнать, откуда у него это золото? — возразил Пит и взволнованно продолжил: -— Вы только посмотрите, какие огромные кошели он тащит!
- Вижу, вижу, — согласно кивнул полицейский, — пожалуй, я действительно займусь этим типом. До скорого.
Начальник полиции вышел из салуна и поспешил вслед за неизвестным с тяжелыми мешками. А тот тем временем зашел в игорное заведение, Доули последовал за ним. В игорном зале незнакомец обменивал золото на купюры.
- Здорово, приятель, — обратился к нему Доули. — Где это ты раздобыл столько золота?
— Намыл на собственном прииске на Клирли-Крик, где же еще?! — пробормотал незнакомец. — А тебе-то что за дело?
— Да я вообще-то начальник здешней полиции и знаю всех богатых старателей в округе. Ты, похоже, — исключение. Где, ты говоришь, твой участок?
— Сказано было, на Клирли-Крик, — огрызнулся неизвестный. Тут Доули предложил ему пройти в управление.
— Да ты не волнуйся, — примирительно заговорил он по дороге. — Я же должен знать обо всем, что происходит в городе, сам понимаешь, мы обязаны проверять всех неизвестных, такие у нас тут дела творятся.
Разговаривая с незнакомцем, Доули предположил, что он — датчанин, и действительно, тот представился как Роберт Хендерсон. Без возражений он следовал за Доули. Придя в управление, Доули сразу же отправил своего заместителя на Клирли-Крик, проверить, правду ли сказал Хендерсон, а его самого до выяснения обстоятельств посадил за решетку.
Тем временем к Доули заглянул Пит Ларсон. Они сидели и мирно беседовали. В это время Хендерсон стал что-то громко выяснять у охранявшего его полицейского. Пит был потрясен, услыхав его голос. Он стукнул кулаком по столу и подскочил к Доули:
- — Поздравляю, вы арестовали того, кого надо, провалиться мне на этом месте. Я узнал его, это его голос! О, Господи, может, еще удастся вернуть мое золото!
- — Не говори глупостей, — пробурчал Доули.
- — Как это можно узнать человека по голосу, если он с тобой никогда не разговаривал, а всего лишь выкрикнул «руки вверх»?
Предыдущая глава 7: Номский сандал 1900 года
-0+0
